Помощь должна была выразиться, главным образом, в организации широкой, интернационально объединенной и энергичной кампании среди пролетарских масс [Запада] против большевистского варварства, и в настойчивом предъявлении руководящими центрами этих масс советской власти, от их имени, требования таких уступок социалистической оппозиции, которые делали бы для нея возможность легально отстаивать интересы российской революции и трудящихся масс. Такого рода энергичная интернациональная кампания подняла бы дух разочарованных, измученных гражданской войной, физически обессиленных хроническим голодом и потерявших веру в свои силы народных, особенно городских, масс и влила бы в них надежду на серьезную помощь со стороны социалистического Интернационала. Уж одно это могло бы в очень значительной мере препятствовать зарождению и распространению в них готовности ждать спасения хотя бы от колчаковско-юденических банд48и антантовской интервенции49. Поскольку же большевистския власти, под давлением международной социал-демократии, делали бы уступки социалистической оппозиции в России, открывало бы это хоть некоторый простор для легальной политической и организационной работы в демократических массах, она получила бы возможность сплачивать эти массы вокруг своего знамени и вызвать к жизни самостоятельное народно-революционное движение, направленное против двух фронтов: против внутренней реакции, поддерживаемой интернациональным империализмом, и против большевистской контрреволюции. В атмосфере внутреннего и международного социалистического движения против обоих этих врагов демократии и лозунг "демократизации Советов" мог бы временно, пожалуй, сыграть положительную революционную роль, как средство особенно яркого изобличения перед всем миром всей лжи и лицемерия советских диктаторов. И очень может быть, что на упорном сопротивлении демократизации Советов большевики сломали бы себе шею. Это была бы особенно жестокая, но вполне заслуженная кара со стороны истории.

Но о выступлении западной социал-демократии против тиранической диктатуры большевиков в России и теперь еще приходится говорить только, как о чем-то желательном и необходимом для спасения русской демократии, ея завоеваний в февральской революции.

Вы знаете также, какую жалкую роль в деле организации интернациональной анкеты в России играли представители правого крыла Интернационала и как предательски вели себя в этом деле "левые", "центристы" и спекулирующие на левизну других - австрийцы с Ф. Адлером во главе. И те, и другие предпочли ограничиться гораздо более простой и, при данном положении вещей на Западе, гораздо более легкой задачей, бороться против военной интервенции и помощи Антанты Колчакам, Юденичам, Деникиным и т.д. Но уклоняясь от интервенции против большевистской политики террористического подавления социалистической оппозиции и проявлений недовольства демократических масс и даже просто санкционируя эту политику, наши западные товарищи этим фактически ослабляли эффект и умаляли значение их выступлений против реакционной русской политики антантских правительств. И та принципиальная оценка, которую Вы даете большевистской диктатуре и которую О. Б[ауэр] так тщательно "обосновал", принципиально и теоретически оправдывает однобокую и объективно предательскую, по отношению к русскому пролетариату и русской революции, - позицию интернациональной социал-демократии в основном вопросе современной русской жизни. Возведение большевизма в ранг якобинизма Великой Французской революции, да еще гораздо большего всемирно-исторического значения, способствует дальнейшему укоренению, увековечению в западном пролетариате роковой иллюзии о всемирной пролетарско-коммунистической миссии большевизма, роковой, не только для нашей революции, но и международной социал-демократии. Благодаря этой иллюзии наши красные аракчеевы пользуются таким обаянием в революционно настроенных массах Запада и имеют полное основание претендовать на монопольное господство, на диктаторскую гегемонию в международном революционном движении. Дезорганизация последнего, идейный хаос в нем и страшное понижение морально-политического уровня развития в социалистических массах - вот к чему ведет влияние большевистских диктаторов на эти массы. И, в довершении всего, оно в чрезвычайной мере облегчает вождям интернациональной реакции сплачивать вокруг себя, под флагом антибольшевизма, не только капиталистическую буржуазию, но и полупролетарские и даже, отчасти, пролетарские элементы, на борьбу во имя культуры, "цивилизации" и свободы, против всей международной социал-демократии, дезорганизованной и внутренне ослабленной50. Вот почему я так восстаю против бауэровской (и Вашей тенденции) идеализации большевистского захвата власти и большевистской диктатуры в России.

Несколько слов о моей характеристике лозунга "демократизации Советов". В Вашем большом письме он действительно имеет другой смысл, чем тот, в каком я его понял. Мотивы его выставления, как Вы их излагаете в этом письме, по существу тактического характера, и настолько оправдываются указанными Вами обстоятельствами, что я, по крайней мере, отсюда, из моего "прекрасного далека" не могу, и охоты не имею, возражать против нового лозунга нашей партии. В первых же письмах, особенно Ф.И. [Дана] мотивировка и освещение его очень мне напомнили обоснование необходимости перехода к экономической агитации "теорией стадий". Ведь группа "О[свобождение] Тр[уда]"51 и затем "Искра"52 отнюдь не были противниками этой агитации; как раз наоборот, мы только восставали против теоретического обоснования ея и вытекавших из него односторонних практических тенденций и лозунгов нашего движения. Ну, я очень рад, что неправильно понял Вас и Ф.И. Я не хочу этим сказать, что я всецело убедился в безусловной правильности принятой нашим ЦК позиции в вопросе о "демократизации Советов". Может быть, Вы все-таки ошибаетесь. Но я признаю неправильной, односторонней свою оценку или толкование Вашей позиции. Но мне, опять таки, думается, что - помимо исключительно благоприятного стечения обстоятельств - без самой активной помощи со стороны Интернационала, наша социалистическая оппозиция и во имя демократизации Советов не сможет развернуть широкую, мало-мальски успешную кампанию против большевистского режима.

Еще несколько слов об Интернационале. Прежде всего, одна, но очень существенная фактическая поправка. Вы говорите, что в решении покинуть II Интернационал Вас поддерживает, главным образом, "общий дух остатков старого Интернационала", "та единственная, простая спайка, которая их сейчас объединяет", именно: "примат национальных соображений и интересов над объединяющим социальным содержанием рабочего движения". При этом Вы перечисляете ряд национальностей, использующих II Интернационал, главным образом, "для того, чтобы добиться поддержки своей независимости, укрепить свое положение в своей стране и т.д.". А на деле латыши, чехи, поалей-ц[ионисты] и, кажется, даже финляндцы оставили II Интернационал. Во всяком случае, ни одна из этих нац[иональностей] не послала делегатов на Женевский конгресс53. А на Люцернской конференции54 делегаты всех их, включая и "палест[инских] евреев", (не помню точно, как вотировали и держали себя финляндцы) шли не с "правыми", а за "левыми" или "центристами". В Женеве же даже армянских делегатов не было55. Что касается бельгийцев и поляков, то их национальные интересы гораздо усерднее ограждаются антантовским Интернационалом, чем старым социалистическим Интернационалом. Эти последние нации абсолютно не нуждаются в поддержке международного пролетариата; в критический же момент решительных поражений от большевиков Дашинский аппелировал не ко II Интернационалу (во всяком случае, не к нему специально), а письмом в L'Humanite, орган центристов, стало быть, если не исключительно, то главным образом, к партиям, выступившим из II Интернационала. Кампания же против антантской помощи полякам велась в одинаковой мере активно "остатками старого Интернац[ионала]", как и его противниками. Во главе же этой кампании шла Labour Party и активную роль в ней играла также бельгийская рабочая партия, которая по Вашему априорному предположению, также остается в Интернационале, главным образом из национальных соображений. За исключением армянской республики ни одно из новообразовавшихся демократических государств не нуждается в защите международного пролетариата, как Грузия. И если бы у наших грузинских товарищей национальные соображения доминировали бы над интернациональными, то они так же поспешили бы оставить II Интернационал, в расчете приобресть симпатии и поддержку доминирующих теперь в пролетариате левых, большевистски и полубольшевистски настроенных элементов, что отнюдь не лишило бы их и поддержки со стороны "остатков старого Интернационала", с Labors Party и "Амстердамским" международным центром крупнейших профессиональных организаций56 во главе. Что наши старые, испытанные в многолетней революционной борьбе, грузинские товарищи, стоящие во главе Грузинской республики стараются заручиться общественным мнением международного пролетариата в пользу своей родины, непрестанно угрожаемой большевистским и антантским империализмом, это не только не противоречит интернациональным интересам пролетариата, но, наоборот, диктуется и ими. Разве не в интересах всероссийской и "международной" социалистической и пролетарской демократии существование такого пролетарского оазиса в одном из отдаленных углов или окраин бывшей Российской империи, население которой стонет, погибает в невыразимых муках от большевистской или красной и не прикрыто контрреволюционной азиатчины? Разве же в интересах международной социал-демократии отстаивание неприкосновенности этой действительно пролетарской республики против варварских посягательств на нее со стороны этих мощных врагов всякой истинной демократии? Ведь Грузия представляет собой блестящий пример экономически отсталой страны, в которой политически господствует рабочий класс, с полным сознанием того факта, что страна только что вступила в буржуазно-демократическую фазу своего развития, и что его те же социально-политические задачи объективно определяются историческими пределами и природой этой фазы развития.

Но и социалисты таких демократических республик, в которых они и пролетариат не у власти, но которые, как, например, Эстония и Латвия, находятся под постоянной угрозой стать добычей международного империализма, или быть раздавленными российской контрреволюцией под красным знаменем большевиков, или под белым знаменем черносотенцев, и социалистические партии этих стран, имеют, по-моему, принципиально вполне законное право и даже обязаны заботиться о том, чтобы Интернационал брал их жизненные интересы под свою защиту против угрожающих им опасностей извне. Апеллируя к Интернационалу, как к своей верховной международной инстанции, для разрешения международных конфликтов и для защиты слабых наций, угрожаемых в своем существовании, социалистические партии этих наций, ставят всю свою внешнюю и внутреннюю политику под прямой контроль интернациональной социал-демократии и способствуют укреплению и углублению международных связей всемирного пролетариата. Конечно, как во всех человеческих делах, и в данной сфере возможны злоупотребления, увлечения, уклонения от принципиально правильной социалистической позиции. Все это, само собою, разумеется. Но единственная гарантия против попыток, с чьей бы то ни было стороны, "использовать" международный пролетариат в интересах национальных, в ущерб интересам интернациональным и принципам социалистическим, заключается не в огульном, простом отрицании правомерности первых (в исторически создавшейся и еще, объективно, прочной атмосфере национального индивидуализма), а в выработке у пролетариата интернационального общественного мнения, с живым горячим интересом и с действительным пониманием относящегося к положению, жизненным условиям и потребностям слабых наций и их трудящихся масс.

Как бы то ни было, Ваша ссылка на роль рабочих партий во II Интернационале, уже потому не имеет силы аргумента в пользу выступления их из него, что она лишена фактической подкладки, ибо большинство этих партий фактически, оставили его, а другие, как польская и бельгийская, решительно не нуждаются в его особом покровительстве и защите.

Гораздо ближе Вы к истине, когда указываете на то, что "остаток работы он (т.е. II Интернационал) посвящает укреплению формальной связи между отдельными секциями рабочего класса". И вполне справедливо так же, что на ней нет и никакой силы, способной руководить мировым движением и отвлечь внимание взбудораженных масс от "московского центра", создать нельзя. Но на кого же падает, главным образом, вина за такое сужение сферы деятельности и внимания старого Интернационала или, точнее, его центра? По-моему, значительная доля ответственности, а, вернее, главная ответственность, за это падает на те фракции, группы и индивидуумы, деятельность которых в национальных и международных рамках направлена не на восстановление возможно большего единства в лагере социалистического пролетариата, а, наоборот, на разрушение этого единства. Их лозунг: "межевание", размежевание и отмежевание (организационное, формальное), разгром старых рабочих организаций, разрушение, превращение в развалины в [течении] многих десятилетий воздвигнутых классовых укреплений пролетариата, с целью, разумеется, потом на этих развалинах воздвигнуть новое, большевистское или полубольшевистское здание - вся эта, своего рода аттиловская57 оффензива разрушительных сил против старой социалистической культуры, питает, поддерживает и укрепляет в противоположном социалистическом лагере одностороннюю тенденцию охранять, спасать единство пролетарского фронта, путем укрепления одной только "формальной" связи между отдельными секциями пролетариата.

Совершенно справедливо, что одними лишь усилиями только над укреплением "формальной связи между отдельными секциями рабочего класса" нельзя создать силу, способную руководить мировым движением, нельзя даже ликвидировать кризис Интернационала. На то, что одних только формально-организационных средств отнюдь недостаточно будет для преодоления глубокого кризиса, которым война и политика социалистических партий во время этой мировой катастрофы угрожали международной социал-демократии, я настойчиво указывал в своей немецкой брошюре летом [19]15 г.58 и затем в своем письме к товарищам в России после Кинтальской конференции59, напечатанном особой брошюрой летом [19]17-го60. Но, если формальная связь между отдельными отрядами пролетарской армии, сама по себе, еще не гарантирует боевой способности этой армии, то, с другой стороны, при отсутствии этой связи, вообще и речи быть не может об интернационально организованной революционной борьбе рабочего класса. Наличность формальной связи между его национальными и классовыми армиями является условием sine qua nоn61, одной из необходимейших предпосылок для развития в его среде и проявления силы, способной "руководить мировым движением". Поэтому, казалось бы, что товарищи, полагающие, что они глубже понимают современные задачи международной социал-демократии, чем вожди II Интернационала, должны бы считать своим долгом, оставаясь в нем, направить все свои силы и всю свою энергию, именно на то, чтобы он вступил на путь, ведущий к осуществлению этих задач. А центристы или, точнее, их вожди, вдохновляемые и подталкиваемые современными бакунистами и бланкистами, с Лениным во главе, направляют свои силы и энергию на то, чтобы довести до "логического конца" стихийную разрушительную работу войны и сознательную, преднамеренно разрушительную работу ленинской гвардии по отношению ко II Интернационалу, и, Last but not least62, по отношению к международному классовому движению пролетариата вообще. Мировая катастрофа внесла глубокое расстройство в Интернационал, она лишила его временно возможности и способности функционировать, она обессилила, но не убила его. В итоге неутомимых усилий ряда социалистических поколений, в результате их огромной исторической работы, в течение десятков лет, создалась интернациональная пролетарская организация, пустившая такие глубокие корни, что даже такая разрушительная стихия, как продолжительная мировая бойня, оказалась не в силах уничтожить, снести ее с лица земли. И вот то, что не под силу было этой страшной разрушительной стихии, считают своим долгом выполнить центристы купно с большевистскими анархистами и бланкистами.

Люцернская конференция приняла решение о созыве конгресса в Женеве, насколько я помню, единогласно, или почти единогласно. Центристы, во всяком случае, участвовали в принятии этого решения. Но вместо того, чтобы, как условлено было в Люцерне, явиться на этот конгресс для совместного обсуждения актуальных вопросов международной социал-демократии с "инакомыслящими" товарищами, центристы в Германии и Франции предпочли, нарушив это соглашение, объявить о своем формальном разрыве со II Интернационалом и подать этим сигнал к выходу из него целого ряда национальных секций. Положительный же лозунг, во имя которого этот, своего рода, coup de etat был совершен, гласил и гласит еще: "реконструкция" Интернационала в полном соглашении и единении с III Интернационалом. Для осуществления этого лозунга и проектируется давно уже созыв конгресса социалистических партий, порвавших со II Интернационалом, но не присоединившихся еще к III-му. Но вся эта затея ведет не к "реконструкции", а к новым расколам, к дальнейшему развитию и обострению смуты в революционном движения пролетариата, к затягиванию нашего интернационального кризиса, лишающего революционный пролетариат возможности противопоставить крепко сплоченный единый фронт сплачивающимся для крестового похода против социализма силам международной капиталистической и империалистической реакции.

Уже первые же шаги, точнее, предварительные шаги на пути к "реконструкции" уже достаточно наглядно выявили эту объективную тенденцию "организационного" лозунга "реконструкторов". Московско-питерские диктаторы III Интернационала о соглашении о переговорах с партиями, вышедшими из II Интернационала, как равные с равными, на основе равноправия договаривающихся сторон, и слышать не хотят. С великим презрением они отвергают самую идею "реконструкции"; гневно и с угрожающим тоном они от западных социалистов, падавших перед ними ниц и певших им гимны, требуют безусловного подчинения и вступления в III Интернационал на условиях ими предписываемых, а отнюдь не выработанных сообща с реконструкторами, как с равноправными товарищами. И одним из этих условий, условием абсолютным, sine qua nоn, является радикальная чистка партий, жаждущих организационного "объединения" с большевиками в новом Интернационале, от всех вождей, которых Ленин и К° считают неблагонадежными или подозрительными. Заранее нетрудно было предвидеть, что осуществление этого требования не может не вести к отколу значительных групп от этих партий, или даже просто к их расколу или полному распаду. Но это далеко еще не все. Под фирмой ЦК "Коммунистического Интернационала" наши Cоветские диктаторы предписывают всем партиям, стремящимся к "единению" с ними, политику беспощадного разгрома национальных и интернациональных профессиональных организаций рабочего класса, чтобы быть допущенными в Лоно интернациональной церкви большевистского анархо-бланкизма, необходимо взять на себя обязательство систематически и с энтузиазмом работать над разрушением, до самого основания, грандиознейших пролетарских крепостей, сооружавшихся в течение многих десятилетий целым рядом поколений пролетариев в их, подчас, героической классовой борьбе с капиталистами. И легко представить себе, какая гражданская война, какие ожесточенные междоусобия и какой хаос воцарились бы повсюду в рабочем классе, если бы "реконструкция" осуществилась на основе простого присоединения центристских партий к III Интернационалу. И вполне естественно, что в виду этой явно надвигающейся перспективе, ультимативные требования Ленина, Троцкого и К° вызвали, можно сказать, панику в кругу политически наиболее зрелых лидеров центристских партий и групп. Ведь некоторые из них сами уже подвергнуты анафеме и осуждены диктаторами III Интернационала на изгнание за контрреволюционность, соглашательство с буржуазией и т.д. и т.д. А скольких ждет еще та же участь по обвинению в "укрывательстве" первых или в "пособничестве" им хотя даже только косвенно? Все эти кандидаты в изгои и другие центристские лидеры, не потерявшие еще политического смысла, у которых не атрофировано еще чувство ответственности, встревожились и в душе, наверное, проклинают большевиков с их III Интернационалом. Но они слишком связаны своей политикой по отношению к большевикам с момента захвата ими власти, чтобы осмелиться пойти на принципиальный разрыв с ними. Крайне трудно решительно пойти по этому пути после того, как они в течение трех лет изо всех сил соревновались с большевистскими агентами на Западе в воспевании большевистской диктатуры, как коммунистической диктатуры рабочего класса России, открывающей эпоху всемирного торжества коммунизма. Превознося так долго до небес советскую власть и ея режим, внедряя в рабочие мозги, потерявшие под влиянием мировой катастрофы психическое равновесие и взбудораженные революционными событиями, представление о большевиках, как об авангарде всемирной пролетарской революции, и об их вождях, как об исторически призванных освободителей всего человечества от капиталистического ига, руководящие элементы Центра немало содействовали созданию в рабочих массах умонастроения, не допускающего "реконструкцию" Интернационала вне Московского III Интернационала, возглавляемого и диктаторски управляемого московскими и питерскими властителями России. Руководителям центристской оппозиции против диктаторских замыслов Ленина и К° по отношению к западному пролетариату, приходится, поэтому, ограничиться критикой некоторых условий допущения в III Интернационал и попытками выторговать смягчения одних из них и отмену других, уже совершенно уничтожающих даже тень "автономий" у партий, присоединяющихся к нему. Но большевики твердо держатся девиза: sic volo, sic jubeo63и об уступках разговаривать не хотят. А, c другой стороны, более чем сомнительно, чтобы в среде самой оппозиции могло быть достигнуто единение по вопросу о максимуме или минимуме уступок большевистским притязаниям. Не следует упускать из виду и то, что только в Германии (да еще в Англии - Independent Laubor Party) центристы организованы в самостоятельную партию; однако и здесь большая половина откололась от партии и ушла к "коммунистам", как только оппозиция резко и определенно высказалась против безусловного подчинения приказам большевистских вождей большевистского Интернационала. И я далеко не уверен, что и в среде оставшихся в партии членов нет крупных разногласий по вопросу об условиях вступления в него - о максимуме или минимуме уступок домогательствам его русского центра. Но в тех партиях, которые хотя и вышли из II Интернационала, но сохранили еще свое старое организационное единство и обнимают все наличные течения социал-демократии, разноголосица по этому вопросу принимает характер чуть не вавилонского столпотворения. В каждой из этих партий, или, по крайней мере, в большинстве из них, имеются, во-первых, явные "коммунисты", фактически уже принадлежащие к Московскому Интернационалу. Затем, не малая доля и тех кругов, которые в своей совокупности, составляют центристскую фракцию, тяготеет к Москвскому центру, приблизительно в такой же мере, как "левые" независимые в Германии, когда они еще формально принадлежали к партии. Но и среди настоящей центристской оппозиции далеко не все настолько ослабели в своей вере в коммунистически-мессианскую миссию большевиков, чтобы с легким сердцем решиться на полный разрыв с ними из-за их, чересчур строгих, условий приема в III Интернационал. А с другой стороны, не мало и таких центристов, которые не столько "за совесть", сколько за страх, под давлением морально невыносимой атмосферы большевистски-демагогической травли, афишируют стремление "реконструировать" Интернационал, в тесном единении с большевистскими властителями России. Затем, кроме представителей правого или мнимо правого крыла, очутившихся вне II Интернационала не по своей воле, а в силу формального решения партии, среди самих центристов, отнюдь не все внутренне порвали с ним; наоборот, в глубине души, тяготеют к нему. Мало того, такие видные представители Independent Laubor Party (т.е. самостоятельной центристской партии), как Макдональд, Сноуден, участвовали даже в Женевском конгрессе. Ну, а что касается лидеров австрийской партии, то едва ли не большинство их, по своей mentalite, по своему настроению и практическим тенденциям, гораздо ближе стоит к правымэлементам II Интернационала, чем к заправским реконструкторам. Впрочем, австрийские руководящие центры представляют собой своего рода Unikum в международной социал-демократии: у себя дома они очень "умеренны" и, насколько я могу судить на основании, далеко не "глубокого" знакомства, с положением дел в Австрии и внутренней жизнью ея рабочей партии, имеют к этому достаточно реальное основание. У меня, по крайней мере, не хватает духу, с высоты абстрактной принципиальности, осуждать их внутреннюю политику, обвинять их в соглашательстве, в крайнем оппортунизме и т.д. Но они ухитряются при этом выступать на интернациональной арене в роли вождей очень радикальной рабочей партии и грозного обличителя всех социалистических групп и фракций, ожесточенно атакуемых так называемыми "левыми"64 за грехи прошлого, в которых многие или даже большинство этих последних столь же повинны, как и первые, и за стремление, основывать партийную политику на учете реальных сил и объективных возможностей. И если это стремление, проникающее в политику австрийских товарищей, заслуживает безусловного осуждения в большевистском духе, то же во всяком случае не им бы произносить его и подбрасывать полена на большевистский костер для сожжения старого Интернационала и оставшихся в нем партий.

Если Вы себе живо представите разнокалиберность, противоречивость, можно сказать, хаотичность взглядов, тенденций, настроений, симпатий в партиях, оставивших II Интернационал, если, далее, примите во внимание различное соотношение сил и различную степень влияния групп, воплощающих борющиеся между собою течения в каждой из этих партий, то Вы невольно воскликнете: пытаться путем объединения всех этих элементов между собою и с "Москвою", "реконструировать" Интернационал способный направлять всемирное революционное движение, значит, соединять несоединимое и предаваться своего рода маниловским мечтам. Одержат ли при этом решительную победу сторонники безусловного подчинения требованиям диктаторов III Интернационала, или, наоборот, "правые" центристы - в обоих случаях эти "реконструкторские" попытки не могут не дать импульса для вступления кризиса международной социал-демократии в новый, еще более острый фазис.

В заключение остановлюсь еще на Вашем, очень метком и вполне справедливом замечании об "основе", на которой могло бы состояться вступление вообще всех центристов в III Интернационал. Вы пишите: "Если бы немцы, французы, швейцарцы и англичане своим вступлением "расширили" III Интернационал, то это могло бы совершиться лишь на той же основе, на которой tensions condition65 держится II-ой, т.е. на основе взаимного страхования от общего контроля: вы терпите наши электоральные и иные оппортунистические привески к фразеологическому ультра революционизму, а мы закроем глаза на азиатскую подоплеку вашей "советской" системы". Но разве, "ходатайства" и домогательства центристов относительно смягчения, изменения, а, еще лучше, совершенной отмены драконовских условий приема в их Интернационал не сводятся "к взаимному страхованию от общего контроля"? [Н]о подавляющее большинство центристских лидеров руками и ногами ухватилось бы за предположенный Вами компромисс, если бы только российские хозяева III Интернационала, под давлением внешних обстоятельств, сочли для себя необходимым и целесообразным пойти на уступки центристам и милостиво согласились бы на смягчение некоторых из 21 пункта66 и отказались бы от наиболее драконовских и абсолютно неприемлемых для людей, не желающих отдать себя и весь революционный пролетариат под команду "советских" диктаторов. Они упорно и систематически закрывали себе глаза и плотно затыкали себе уши, чтобы не увидеть и не услышать правды о древнеазиатском режиме этой власти, они все делали, чтобы плач и стоны физически истязаемых и умирающих или вымирающих от хронического голода народных масс в советской России не доходили до западного пролетариата, ибо, ведь, от этих стонов и протестов русских социалистических пролетариев против большевистского варварства даже камни могли бы завопить. А центристская пресса и центристские агитаторы и политики объявляли все это буржуазными выдумками, злостной клеветой, распространяемой империалистскими и всякими контрреволюционерами. Не иллюстрирует ли достаточно ярко беспардонный оппортунизм западных товарищей по отношению к "азиатской" подоплеке "советской системы" и их преднамеренное стремление скрыть эту подоплеку от социалистических масс, не иллюстрируется ли, говорю это, грубо фракционное и национально эгоистическое "умонастроение" руководящих сфер специального центра, хотя бы, например, тем фактом, что Вашу брошюру против террора (издана была мною и С.Д. [Щупаком] на французском языке) они в своей прессе абсолютно замолчали. Я пытался издать ее в Берлине на свой счет (из имеющихся у меня на мои партийные нужды небольшие средства), но и это не удалось. Это один из бесконечного ряда примеров объективно предательского отношения их к подлинной, настоящей русской революции и преступного индифферентизма к безграничным страданиям жертв большевистско-азиатского режима. Мало того: даже резолюции нашего ЦК вообще Kundgebungen67, в которых резко и определенно отмечалась принципиальная тактическая линия нашей партии (например: против интервенции и т.д.) не перепечатывались, поскольку они, сами по себе, ярко освещали ея истинно революционно-социалистический характер. И только, когда московское радио, по тем или иным соображениям "советского" правительства, оповещало мир о каком-нибудь заявлении или выступлении нашей партии или отдельных ея представителей, в смысле и во исполнение упомянутых постановлений "левая" (т.е. и центристская) социалистическая пресса спешила обрадовать своих читателей сообщением о "капитуляции" меньшевиков перед большевистской властью.

Упоминаю я обо всем этом не из чувства реванша, руководиться которым я и в данном случае считал бы так же вредным, дезорганизаторски и разлагающе действующим на интернациональную социал-демократию, как по отношению к социалистам, виновным в патриотически-национальном грехопадении во время войны, а теперь потому вернувшимся к позиции классовой борьбы. Но, ведь, центристы68 принципиально и теперь еще остаются на своей старой принципиальной позиции по отношению к "внутренним делам" большевистской России. Они добиваются "автономии" - одни более, другие менее широкой, а третьи хоть махонькой, но только для себя, для своих партий, а отнюдь не для русской социал-демок[ратической] партии. Им абсолютно необходимо сохранить независимость своей прессы от диктаторских приказов и распоряжений из Москвы; ну, а русским товарищам можно совсем без собственной прессы обойтись. Вообще, для партий социалистических на Западе центристы считают всякие элементарные права и свободы "гражданина и человека" столь же необходимыми, как воздух, пища и свобода движения для отдельных индивидуумов; а русская социал-демократия, русский социалистический пролетариат пускай себе обходятся как хотят, без всех этих элементарных условий существования и развития партийно-политического организма и рабочего движения.
 Продолжение »